отредактировала себе мозг?

Вопрос был вроде бы невинным, но застал Джоан врасплох. Она соврала:

— В восемнадцать, перед поступлением в универ.

— И как потом? С последствиями операций, в смысле.

— Конечно, напрягало и было не слишком приятно, но с теми технологиями, которые были лет семь-восемь назад, все было уже не так и сложно.

— Я никогда еще тесно не общалась с людьми с модификациями вроде твоих. Тем более настолько… тесно.

— Ну, видишь, мы не кусаемся.

— Да я не имела в виду…

— Я знаю.

Они были уже на полпути.

Эмма, сидящая слева, задумчиво посмотрела на что-то в окно.

— Я еще в кафе заметила, что ты немного странная. Не в обидном смысле. Когда ты расплачивалась банковской картой. Мне всегда казалось, что люди… твоего типа до подобного не снисходят в принципе.

— У тебя полная голова стереотипов.

— Вероятно. А вчера вечером я увидела, как ты живешь. Это окончательно разорвало шаблон.

Джоан усмехнулась.

— Не могу сказать, что модификации не изменили меня — иначе зачем бы я их ставила. Но когнитивно я все равно очень… человечна, если можно так сказать. Я видела таких, которые и впрямь вписываются в твои стереотипы, кто-то так и вообще не от мира сего. К сожалению, и примеры проблем с модами тоже приходилось наблюдать.

— Часто такое бывает?

— Не знаю, я не статистик. Наверное, реже, чем об этом кричат технофобы. Но риски действительно есть. Кроме того, бывает: улучшишь одно — потеряешь в чем-то другом. Однако все равно находятся те, кого все это не пугает — или не настолько пугает, даже если речь о потере той самой «человечности».

— А какие они — самые, прости… э-э-э… «бесчеловечные» моды, которых ты видела?

— Не знаю, кто как, но я бы определенно сказала: хайвы. Хотя зависит от конкретного случая, они бывают очень разные.

Эмма кивнула.

— Глубокая интеграция, мозговой зерг-раш…

— Следи за языком! За такие словечки можно и в суд попасть.

— Ну мы же только между собой.

— Все равно. И мне самой, кстати, это прозвище тоже не по нутру. Все-таки ты скрытая модофобка. И как я только решила с тобой переспать, фу. — Джоан улыбнулась. — В любом случае, по твоему вопросу: кто-кто, а эти мне действительно кажутся… странными. Что такое прямая работа с подключёнными внешними искусственными нейронными сетями, я знаю по себе. Что такое ограниченное межмозговое взаимодействие — тоже. Но когда они капитально перестраивают себе мозги под долговременное сожительство…

— Коллективный разум?

— Что касается тех, о которых я знаю, — нет, но, возможно, нечто близкое. Члены хайва сохраняют частичную автономию и индивидуальность. Но все равно такая общность нам и не снилась. У них нет секретов друг от друга — это бессмысленно, когда один легко может увидеть что-то из башки другого. Тот, с которым я довольно долго работала, вообще старался не использовать местоимения единственного числа по отношению к себе и членам хайва — только в крайних случаях. Не «я» или «он», а «мы».

— Сколько их там было? — спросила Эмма.

— Шестеро. Четверо мужчин, две женщины.

— Не представляю, как кто-то на такое вообще идет.

— Порой сама удивляюсь, — честно ответила Джоан. — Но, с другой стороны, это интересно, хоть и непривычно.

— Представляю: я говорю что-нибудь члену хайва, а потом об этом узнают они все. От своих — никаких секретов.

— В общем так, по идее, оно и есть. Так что я лично не горю желанием делиться с ними секретами. Да они и не предлагают, впрочем. До сих пор не предлагали, по крайней мере.

— Ты говорила про межмозговые интерфейсы. Неглубокие.

— Да.

— А… когда ты такое пробовала?..

— Однажды, когда занималась сексом, — призналась Джоан. — В том случае, правда, интерфейс был на уровне софта, а не харда — мы обе использовали имплантаты и утилиты.

— Мне кажется, отсюда недалеко до хайва.

— Ошибаешься. Ощущения любопытные, кстати.

— Ты хочешь втянуть и меня в это? Не получится. Я разгадала твой план. Заманиваешь меня в хайв.

— А почему бы и нет? А серьезно — все не так, как ты думаешь. Просто представь, что ты чувствуешь немного из того, что чувствует партнерша. Эффект можно дополнить нарушением самоидентификации — и ты немножко ощутишь себя мной, и наоборот. Но это с хайвом и близко не валялось.

— Не знаю. Может, я бы даже и попробовала. Но все равно жутковато.

— Жизнь вообще штука весьма страшная.

— Знаешь, — начала Эмма, — ты никогда не задумывалась о том, сколько у нас сейчас есть охрененных вещей и как именно мы ими пользуемся? Ну то есть я хочу сказать, инженеры, ученые из прошлого, если бы увидели, что мы сегодня вытворяем с помощью их изобретений, как используем их открытия, — их бы ведь удар хватил. Или со смеху бы померли.

— Ага. Ты разработал интерфейс «мозг-мозг», а в будущем кто-то устанавливает через него связь во время секса. Ну или ты был пионером искусственных нейронных сетей, а кто-то использует их, чтобы придумывать оригинальные костюмы на Хэллоуин. Или писать дурацкие стишки. Примеров миллионы.

— А про Хэллоуин — это тоже правда кто-то делал?

— Да. А видела страничку «Artificial Idiot»?

— Нет, а что это?

— Какие-то ребята замутили в сети страницу, куда в личку все желающие могут скидывать цитаты из, на их взгляд, идиотских постов. На основе собранного материала они научили нейронную сеть быть сетевым идиотом и выкладывали самое выдающееся из ее творчества. А настоящий ад случился тогда, когда ИИ пустили погулять в соцсети под заранее созданными аккаунтами — свободно создавать посты, комментировать чужие и вступать в дискуссии. Аккаунты довольно быстро забанили, но следы деятельности удалось заскринить до того. Сейчас осталась только исходная страничка, она обновляется создателями — наверное, им до сих пор присылают материал для обучения. — Джоан постаралась сдержать смешок. — Самое интересное начиналось, когда искусственный идиот встречался с живыми коллегами. В принципе, безумные ИИ в соцсетях не новость, но в этот раз безумие достигалось целенаправленно. И получилось довольно качественно, кстати. Сеть Тьюринг — положительная, вполне способна сойти за человека, но без самосознания, так что шума со стороны ИИ-этиков не было. Почти. Мне ее даже немного жаль. Нейросеть-клоун на потеху желчным задротам, хоть и не способная по-настоящему понять, что она — это она.

Джоан уловила по виду Эммы, что эта история произвела не то впечатление, на которое она рассчитывала.

Автобус уже подъезжал к нужной остановке.

— Интересно, что бы сказал в середине прошлого века какой-нибудь специалист по нейронным сетям из MIT, услышав про подобное? — спросила Джоан.

— Что мир сошел с ума.

— Возможно. Но не стоит все время быть серьезными, верно?

— Веселиться можно и другими способами, — ответила Эмма.